Неточные совпадения
Исправнику лошадиную кладь закатил и сказал, что если он завтра не поедет, то я еду к другому
телу; бабу записал умершею от апоплексического удара, а фельдшеру дал записочку к городничему, чтобы тот с ним позанялся; эскадронному
командиру сказал: «убирайтесь, ваше благородие, к черту, я ваших мошенничеств прикрывать не намерен», и написал, что следовало; волка посоветовал исправнику казнить по полевому военному положению, а от Ольги Александровны, взволнованной каретою немца Ицки Готлибовича Абрамзона, ушел к вам чай пить.
Стрелки стояли во фронте. Венцель, что-то хрипло крича, бил по лицу одного солдата. С помертвелым лицом, держа ружье у ноги и не смея уклоняться от ударов, солдат дрожал всем
телом. Венцель изгибался своим худым и небольшим станом от собственных ударов, нанося их обеими руками, то с правой, то с левой стороны. Кругом все молчали; только и было слышно плесканье да хриплое бормотанье разъяренного
командира. У меня потемнело в глазах, я сделал движение. Житков понял его и изо всех сил дернул за полотнище.
Захарыч предвкушал удовольствие «треснуть» на берегу, но удовольствие это несколько омрачалось боязнью напиться, как он выражался «вовсю», то есть до полного бесчувствия (как он напивался, бывало, в прежнее время), так как
командир «Коршуна» терпеть не мог, когда матросы возвращались с берега в виде мертвых
тел, которые надо было поднимать на веревке со шлюпки.
В Бухаресте Николай Герасимович отдохнул душой и
телом и пробыл около месяца, выехав лишь в конце июня, по получении телеграммы от
командира полка, требующего его возвращения в Слатин.
— Ничего, не робей. Вернемся с разведки, всем по чарке поднесу. Водка вмиг состав этот створаживает, опять все в теплое
тело войдем. Ужель стану я солдат своих самолучших портить? Да и я ж с вами… Из приварочной экономии
командир всем по десяти целковых обещал, окромя награды, — да и я от себя прибавлю… Подошвы войлоком все подшили?
Тяжёлая сцена разыгралась над
телом убитого
командира 1 восточносибирского стрелкового Его Величества полка полковника Хвастунова.
Полковой
командир, покраснев, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул
тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.